Передача "Книжное казино"

Радиостанция "ЭХО МОСКВЫ" (12 октября 2008г.)

В гостях: Вениамин Смехов.
Ведущая: Ксения Ларина, Майя Пешкова.

Книги В. Смехова "В жизни так не бывает" и "Та Таганка"

К. Ларина: Мы начинаем наше «Книжное казино». Здесь Ксения Ларина и здесь мой замечательный гост – Вениамин Смехов. Здравствуйте, Вениамин Борисович!

В. Смехов: Здравствуйте, дорогая Ксения, Ксюша!

К. Ларина: Очень приятно Вас видеть, особенно в этой передаче, поскольку всегда радостно, когда Вениамин Борисович приходит к нам не просто так, а по поводу. Повод у него замечательный – в издательстве «Время» вышел двухтомник его прозы. Прозы?

В. Смехов: И прозы.

К. Ларина: И прозы. Это хорошая поправка. И прозы тоже. Сегодня мы об этих книжках будем говорить и будем их вам дарить. Поэтому будьте готовы ко второй части нашей программы, после Новостей по телефону 363-36-59 вы сможете задать свой вопрос Вениамину Смехову. И за каждый вопрос, конечно же, вы получите в подарок двухтомник произведений Вениамина Борисовича с автографом автора.
Давайте начнём с книжек. Дайте хоть мне посмотреть на них. Они все запечатанные, я боялась нарушить эту девственную плеву. Итак, «Та Таганка» и «В жизни так не бывает». Давайте немножечко расскажем, что там внутри есть.

В. Смехов: Хорошо. Приятно чувствовать себя незаконным именинником, поскольку основная профессия – актер. Но, все-таки, самая первая – это любовь к литературе, книги и вообще, с детства собирался быть совсем не актером. Стеснялся выходить на публику. А вот писать, сочинять, на это я надеялся. Но не получилось. И вдруг вышла книжка. Сначала в АГРИУСе, а теперь в издательстве «Время».

К. Ларина: Сначала было в журнале «Юность».

В. Смехов: Первая была статья, она же и проза, я не знаю, как называется, но кто поумнее радует меня комплиментами на тему жанра. Это была проза, называлась статья «В жизни так не бывает». Это был 1969 или 1970 год.

К. Ларина: Как раз по этому названию у нас получился целый том!

В. Смехов: Да. «Лучшее занятие в мире» - об актерах, о Таганке, что почти не было разрешено, но журнал «Юность» был второй по честности журнал после «Нового мира». Потом вышла повесть «Служенье муз не терпит суеты», один день актера. Она в каком-то усовершенствованном виде существует и здесь, в томике прозы. Там и любимый жанр – портреты, о портретах кого только нет из тех, с кем мне посчастливилось видеться или дружить, или вместе работать, или просто радовать душу свою общением. Это и Николай Эрдман, Лиля Брик, Владимир Высоцкий, Юрий Любимов, Юрий Визбор, Игорь Кваша, Олег Табаков и многие другие.

Там есть и проза дурашливая, это капустники. Я отвечал в своём любимом и единственном театре на Таганке, за массовые безобразия, за встречи кулуарные, закулисные, с моими соратниками и даже подчиненными по капустникам, это были Ванечка Дыховичный, Лёня Филатов, Володя Высоцкий, Шаповалов, те, кого уже, слава Богу, хорошо знают. Там есть капустники всякого рода, и посвященные Лёве Дурову, и совершенно искромётные или, может быть, мои гениальные творения – это безрассудство шуточек в адрес Олега Ефремова, Игоря Кваши, Галочки Волчек. Вот…

Тбилиси, гастроли наши необыкновенные, которые особенно хорошо сейчас вспоминаются. Как нас принимали в Тбилиси, портрет Сергея Параджанова. Короче, литературные портреты. Там же есть и всякие, как это сказать… отвлечения в сторону собственных записных книжек. Это дневники. Я с опаской отношусь к публикации дневников, но это подспорье.

К. Ларина: Редактировали дневниковые записи?

В. Смехов: Я только выбрасывал что-то, что неприлично звучит, в адрес кого-то.

К. Ларина: Всё-таки, не решились?

В. Смехов: Не решился потому, что когда меня не будет – тогда можно будет всё. Я думаю, что самое страшное, мы сейчас говорили об одной даме, очень близкой к одному из великих людей нашего времени, которая существует как цитата к «Пиковой даме». Пиковая дама – тайная недоброжелательность. Чего у нас нельзя отнять – так это доброжелательства. Нельзя отнять того, чего у нас никогда не было. Это из моих эйфоризмов. Тот же том кончается всякими штуками, к которым благосклонно отнеслись люди.

Кто не благосклонно – тех я не замечаю. Один замечательный поэт сказал – отрицательное мнение о моих стихах меня не интересует. А меня интересует хорошее. Я же от добра хотел. Стало быть, про добро, про хорошее, этого много. Надо этим утешаться. Я себя утешил утром тем, что включил «Эхо Москвы». Я не помню, это Маршак или нет. «Второй вопрос возник давно – что эхом называется? И если есть оно в лесу, то где оно скрывается?»

К. Ларина: Я тоже не помню.

В. Смехов: Это, по-моему, «Азбука» Маршака.

К. Ларина: А про Таганку?

В. Смехов: Первый том – «Та Таганка». Этими названиями исчерпан смысл для имеющих уши. Это театр, который был абсолютно уникален. Сегодня это один из многих, хороший, достойных театров, дай Бог здоровья Юрию Петровичу и моим молодым и ветеранским коллегам. Речь там идёт о Таганке. Отчасти это было уже напечатано, отчасти это заново, но это какой-то такой комплект более-менее художественно отредактированный. Это с самого детства Таганки. С самого начала, то, что было до Любимова, я там был полтора года, и главным носителем театрального существа был юный режиссер Пётр Фоменко тогда. Для меня и для нас.
А дальше – Юрий Петрович. И дальше – театр, корабль, который двигался сквозь все торосы лет 20, а потом уже партия и правительство сыграло потрясающе удачную игрушку. Любимого выселили за пределы, это было изгнание, Анатолий Васильевича Эфроса, великого, величайшего из режиссёров ХХ века. Эфрос и Любимов были два…

К. Ларина: Вы про эту страницу пишете?

М. Пешкова: Да. Там есть «Скрипка мастера». Я счастлив, что два из самых близких Эфросу человека, которые в тот период, как и мы, по разные стороны находясь, политика нас развела. И мы нехорошо относились к противоположным знакам. Мы говорили, что это дурно – чужого отца вводить в дом, где живого отца только что выселили. И не посоветовались с детьми. А там говорили, что «вам, дуракам, повезло. Любимов вас предал давно, а Эфрос наградил вас присутствием». На самом деле это была игра комитета не к ночи будет упомянутой партии.

К. Ларина: Разводка называется на нынешнем сленге.

В. Смехов: Да. Закончилось всё гражданской смертью Любимова и физической смертью Эфроса.

К. Ларина: Не жалеете, что было сказано много резких слов в адрес Эфроса?

В. Смехов: Вы знаете, я лучше это расскажу Гале дома, или Вам, отдельно от микрофона. Потому, что из Лёни Филатова столько вытянули, воспользовавшись его состоянием, покаяний. А потом я услышал из его уст, как ему было печально, что это тиражировалось. Нет, ни о чём жалеть нельзя, потому, что всему своё время. В то время это была больная реакция разорённой семьи. А дальше начинается разговор. Эфрос для меня был более значительной фигурой, чем Любимов. Я, как актер, политически я всегда был там, и школа Любимовская для меня бесценна. Но такой магии, которая исходила от спектаклей Фоменко и Эфроса…

К. Ларина: Кстати, тот период жизни Вашей, тяжелый период развода с театром, ухода, я помню, для меня это было одно из самых сильных впечатлений театральных, Ваша работа в спектакле «На дне». Я помню Ваши выступления, Ваши, и Леонида Филатова, и Виталий Шаповалов принимал участие на сцене «Современника» в спектакле «Близнец», и в спектакле, который родился тогда исключительно по причине, что Вы там находились в то время, «Дилетанты», где актёры «Современника», в том числе и Смехов, и Филатов, читали свои произведения литературные. А если бы не было такой ситуации, может быть, этого бы и не случилось.

В. Смехов: Нет, на Таганке это называлось «в поисках жанра». И Любимов это круто использовал. Когда кто-то заболевал, то зрители наши дорогие… так любить зрителей, как на Таганке, никто не умеет. Для нас это был партнёр – зритель. А когда кого-то не оказывалось по причине болезни или пьянки или ещё чего-нибудь такого, на Таганке, то мы заменяли это собственными изделиями. Дима Межевич играл замечательные бардовские песни, Лёня Филатов свои невероятно талантливые пародии, Володя Высоцкий – песни свои, Алла Демидова читала, Юра Медведев – гениальный пантомимист, исполнял свои номера. Я читал свои рассказики или читал стихи, что тоже было отвлечением от репертуара.
Слово «Дилетанты» здесь очень важно. И Галя Волчек собрала с Давидом Боровским, бывшим и будущий таганский номер один художник, в то время был главным, он мигрировал вместе с нами в «Современник». Они придумали спектакль «Дилетанты» и мы с Гафтом, с Соколовой, Ивановой и Лёней Филатовым выходили и радовали сами себя этим утешительным безрассудством.

К. Ларина: А можно ещё спросить про историю Таганки? Там же есть ещё одна страница тяжелая. Это разлом внутри.

В. Смехов: Это тоже отражено отчасти в книжке «Та Таганка», потому, что там много раз упоминается даже с нежными какими-то прилагательными рядом, имя Коли Губенко, первого, лучшего артиста Таганки, как Зина Славина первая и лучшая, необъяснимо гениальная трагическая актриса. Так же Коля Губенко. И это бесконечная печаль, которая когда-нибудь остановится или нет, я не знаю. Печать о том, что мы потеряли. Живой человек ушёл в политику и сразу трансформировался бог знает во что. Окоммуниздился, или не знаю, какие ещё нежные слова говорят на эту тему. Это же бизнес. Компартия – нет такой партии, это дьяволово семя.

К. Ларина: Любая партия, наверное.

В. Смехов: И революция, как Эрдман, такая великая страна – и вдруг революция! Прямо неловко перед другими державами. Сказано… Это дьявольщина. А Коля божественный режиссёр, актёр и товарищ. Мы вместе с ним спасали из черной дыры Юрия Любимова.

К. Ларина: И спасли.

В. Смехов: Спасибо Коле и тогдашней партии во главе с Горбачевым, Яковлевым и Шеварднадзе. Вот как времена крутятся! Отчасти это есть в этой книжке.

К. Ларина: Вениамин Смехов в нашей студии. Мы сегодня представляем книги Вениамина Борисовича «Та Таганка» и «В жизни так не бывает». Следующая часть будет посвящена вашим вопросам. Кое-что есть у нас на сайте, но, все-таки, большую часть мы обязаны просто, как минимум шесть звонков принять, чтобы подарить вам книжки, которые нам любезно предоставило издательство «Время».

Новости

К. Ларина: Слушатели спрашивают, а Вы, Ксения, были влюблены в Вениамина Смехова? Товарищи! Я и сейчас в него влюблена.

В. Смехов: А я в неё.

К. Ларина: Но моя влюблённость была не в театре, я влюбилась, как все нормальные девочки, после просмотра фильма «Смок и Малыш». Нас, девочек, было много.

В. Смехов: В основном, «Три мушкетера».

К. Ларина: Нет, я уже была большая. У меня уже были другие интересы. А вот «Смок и Малыш» помню. Это было что-то такое невероятное! По-моему, очень удачная работа. Я её недавно видела, по телевизору показывали.

В. Смехов: И опять хорошее?

К. Ларина: И опять Вы там приятны.

В. Смехов: Спасибо.

К. Ларина: Итак, мы принимаем звонки от наших слушателей. 363-36-59 – телефон прямого эфира. Шесть звонков принимаем с вашими вопросами Вениамину Смехову. Записываем ваш телефон и получаете в подарок книги с автографом автора. Алло! Здравствуйте!

Слушатель: Алло! Здравствуйте! У меня вопрос к Вениамину Борисовичу. Что Вам, как режиссёру, дала работа за рубежом. Спасибо. Меня зовут Наташа.

К. Ларина: Телефон Ваш есть. Вы откуда звоните?

Слушатель: Из Москвы.

К. Ларина: Спасибо Вам за вопрос. Итак, зарубежные гастроли. Кстати, очень длительные были.

В. Смехов: Спасибо, Наташа. Вопроса я не понял. За что мне были даны, эти гастроли?

К. Ларина: Нет! Что они Вам дали, эти гастроли, как художнику. Чем Вам было интересно. Кроме гонораров.

В. Смехов: Это любимая ирония Давида Боровского: «Скажите, вот Вы, как художник…» Нет, я так громко не могу о себе. Мне было очень интересно путешествовать. Я люблю, когда меня называют актер, режиссер, писатель и путешественник. Вместо того, чтобы говорить народный артист. Интернетный народ меня, действительно, признал. Как путешествующая тварь, я получил огромное удовольствие от божьего мира. И за это спасибо моей жене. Я феминист, и тут Галя Аксёнова доказала правомерность этого звучного названия.

К. Ларина: А мне очень понравилась фотография, где вы вдвоем с Галиной на каких-то там гастролях. И подпись – любимые гастроли вдвоём с женой.

В. Смехов: Любимый вид гастролей. Да, мы, как одна корпорация художественная, Галя – преподаватель кино, театра, искусства, в основном кино во МХАТе, историю кино в школе-студии. А моё занятие за рубежом, в основном были гастроли, и как актера, и как режиссёра. И режиссёрская работа за границей больше всего мне дала, конечно, благодаря соседству Давида Боровского, когда с 1991 года по прошлый год, в разных странах, в разных местах я ставил оперные спектакли. Вот это очень новое и очень интересное для меня дело.
Драматические на телевидении или на сцене – этого хватало дома. В Москве, в Омске, в Питере. А за границей, может быть, драматический спектакль в Чикаго был «Голый король» Шварца, ну и мои эксперименты со спектаклем «Самоубийца»

К. Ларина: А ещё французский у Вас был спектакль.

В. Смехов: На английском языке. И теперь любимый мой спектакль «Самоубийца». Это Эрдман. А что касается других экспериментов, то дважды «Ревизор», «Мастер и Маргарита» по собственной версии, это, конечно, не просто развлечение, а это всякий раз тревога, радость и профессиональная учёба. Это было в разных странах. Во Франции это был особенный случай, связанный с этой книжкой тоже. Это Лиля Брик, Маяковский, Родченко, это команда русского модерна, авангарда, художники, поэты, писатели. Это шум времени, всё это воплотилось в этой пьесе, которую написали две сестры по переписке двух сестёр. Это было поставлено в двух театрах Франции, а потом на Чеховском фестивале показано в филиале театра Маяковского.

К. Ларина: Сколько языков Вы знаете?

В. Смехов: Я знаю театральный язык…

К. Ларина: Язык жестов.

В. Смехов: Жестов, мимики и прикидывания, и русский язык, который является моей родиной.

К. Ларина: Нет, серьёзно! Не знаете? Не жалеете?

В. Смехов: Жалею очень.

К. Ларина: Типичный продукт советской эпохи.

В. Смехов: Я отговариваюсь, что когда я учился в московской школе, в это время получать пятёрку по немецкому языку в каком-то смысле было подозрительно. А учиться так себе – значит ты патриот. Сейчас тоже слово патриот стало тестирующим, раз эпоха маниакально-депрессивного патриотизма, можно играть в эти игры опять. «Я не знаю никакого языка, кроме нашего! Понял, нет?!»

К. Ларина: Кстати, про школу я хотела прочитать Вам очень приятную для Вас телеграмму, которая пришла на наш сайт от Елены, учительницы из Москвы. «Уважаемый Вениамин Борисович! Мне кажется, что мы с Вами учились в одной и той же школе - в 235-ой... Помните ли Вы школьную постановку "Каменного гостя" и свои приключения на спектакле?»

В. Смехов: Конечно!

К. Ларина: Что там? Целовались за кулисами?

В. Смехов: Нет. Я играл Каменного гостя, т.е. мне была положена тарелка на белую скатерть, я ничего не видел, с тарелкой, почему-то, на башке…

К. Ларина: А Вы Каменного гостя играли?

В. Смехов: Да. А Андрюша Егоров играл Дон Гуана. И когда он меня увидел, то от своей страстности, это гениальный математик, вместе с тем неукротимый соревнователь. Всё, что я делал, старался и он. Поэтому он и актером был. Он увидел меня, рванул, упал и рукой разбил окно. И я схватил эту руку и сильно пожал. Он сказал: «Да, тяжело пожатие каменной его десницы». И кровь настоящая лилась. И тут же в Склифосовского, рядышком. Потом он вернулся и мы сыграли успешно «Моцарта и Сальери». Тут уж я был Моцартом, а он Сальери. Это вечер Пушкина. Спасибо, Елена! Не забывайте наших пушкинских проделок!

К. Ларина: А Вы встречаетесь с одноклассниками?

В. Смехов: Рита и Андрей, самые любимые. Общаемся по телефонам. Андрюша есть в этой книжке.

К. Ларина: Внимание! Следующий звонок. Алло! Здравствуйте!

Слушатель: Алло! Здравствуйте! Это вас беспокоит из Санкт-Петербурга Алексей Ильин, я поэт питерский.

К. Ларина: Очень приятно, уважаемый Алексей.

Слушатель: Я хотел бы задать вопрос.

В. Смехов: Задавайте уже!

Слушатель: Вопрос такой – не хотели бы Вы сделать вторую часть «Служенье муз не терпит суеты», может быть под другим названием, где были бы описаны те же события, но в новых реалиях?

К. Ларина: Спасибо. Поняли. Записали Ваш телефон. Сегодняшний артист чем-то отличается от того молодого артиста?

В. Смехов: Вообще, название того артиста, который является героем той повести – Леонид Алексеевич Павликовский. Леонид Алексеевич – это Филатов. А Павликовский – это частично я, частично Володя Высоцкий.

К. Ларина: Собирательный образ.

В. Смехов: Это были те времена, когда нас раздирали интересы, когда мы благородно нищенствовали на советскую зарплату и не жалели об этом, но зато подбирали где-то крохи в других учреждениях. На радио, на телевидении.

К. Ларина: Здесь я хочу сказать, что в этой книге рассказы актера Павликовского, то, что собралось из «Служенье муз».

В. Смехов: Там есть сюжетный элемент. И рассказы всякие, в том числе и те, которыми я очень дорожу, вследствие оценок их, не буду говорить кем, но хороших оценок. Это скорее относится к абсурду или к какой-то иронической прозе по жанру. Это там собрано тоже в этой книжке.

К. Ларина: А про сегодняшнего артиста?

В. Смехов: Про сегодняшнего артиста пишется жизнью моей. Не знаю…

К. Ларина: Другая сегодня жизнь у артиста.

В. Смехов: Надо ответить поэту из Санкт-Петербурга. Я продолжаю желать написать книгу «Жизнь в гостях».

К. Ларина: Это про себя. Но Вы работаете с молодыми актёрами. Они другие?

В. Смехов: Вряд ли я захочу писать прозаическое и добавлять что-то из фантазии, если жизнь сама бьёт ключом. Те замечательные ребята из Бородинского театра, это Ваши друзья, Ксюша. Трилогия «Берег утопии» и предыдущий спектакль «Самоубийцы» Эрдмана, независимо от того, что это было мое режиссерское счастье работать там, но сама по себе акция, связанная и с историей страны, и с художественным способом мышления, и с языком в этом театре разговаривают лучше, чем в других.

К. Ларина: Суета была и в Ваши годы, нищенская зарплата, попытка хоть какой-то дополнительный заработок найти на радио и телевидении, пластинки записать, сказки, в каком-нибудь «Будильнике» участвовать. А сегодня? Сегодня, мне кажется, труднее, искушений больше. Обвиняют в поверхностности сегодняшнюю жизнь, в том числе и театральную жизнь российскую.

В. Смехов: В то время деньги занимали своё. Всё было больше на своих местах. Вот эта репетиция свободы, она в данном случае в поругании держит наше любимое искусство. Потому, что все поменялось местами. Театр, поэзия, проза, это было первое. Сейчас первое – это, грубо говоря, дискотека и всякого рода эстрадные маловразумительные тексты и музыка. И тоже самое в глобальном смысле – деньги наехали на людей. Этот наезд может быть темой для прозы. Но не для моей, а для какого-нибудь настоящего умного писателя. А я так… я отражаю жизнь так, как я хочу. И нахожу утешение в настоящем. В настоящей дружбе, в людях, в книгах, которыми нужно было бы больше погордиться. Хотите погоржусь?

К. Ларина: Давайте.

В. Смехов: «Убегающее пространство» Давида Боровского – это у меня дома. И рывками дочитываются книги. Сергей Соловьёв, замечательный наш режиссер вдруг оказался прозаиком.

К. Ларина: Обалдеть! «То да сё».

В. Смехов: Инна Соловьёва, классик театрального писательства. «Идея художественного театра» - книга, от которой оторваться не могла.

К. Ларина: Вы поняли, что Вениамин Смехов говорит о своей книжной полке.

В. Смехов: Да. Дмитрий Сухарев, от которого Вам привет. Мы сейчас летим с ним в Беслан, Цхинвал, благотворительная акция. «Опера нищих» Евгения Попова. Этот неукротимый уникум прозы, это такая ярмарка текстов чудесных, абсурдов, ироний… Женя Попов. И там же интервью с Аксёновым, со Шнуром. «Ярмарка тщеславия» Теккерея. Это мне нужно перечитать. «Ангелова кукла» - великая книга, уже Вами отмеченная когда-то Эдик Кочергин, гений, второй человек, как он считает себя. Первым, - говорит, - никогда не буду. Давид Боровский первый. Великий наш художник, он оказался необыкновенным прозаиком. И одна глава, название «Россия, кто крайний?» Это чудо!
Вот это книжки сегодняшнего дня. Об остальном – потом.

К. Ларина: Следующий звонок. Алло! Здравствуйте!

Слушатель: Добрый день. Меня зовут Ирина, я из Тверской области. Я через 30 лет хочу признаться в любви к Вениамину Борисовичу. Я училась в 3-4 классе, «Три мушкетера», все были влюблены в Д-Артаньяна, а я ходила очарованная Атосом. И потом, когда ставили какие-то постановки, спектакли, я всегда играла Атоса. Девичья была такая команда. Много лет спустя я узнала, кто этот актер. Но влюбленность до сих пор сохранилась.

В. Смехов: Спасибо большое. От Боярского.

К. Ларина: Спасибо за звонок. У Вас будет замечательный подарок – двухтомник от Вениамина Смехова. Он напишет Вам что-нибудь особенное. Правда же?

В. Смехов: Незаметный комплимент моему любимому другу Мише Боярскому. Все любили Боярского. И только я одна. Такая несчастная одна поплелась за этим азотом, атасом, Атосом.

К. Ларина: Алло! Здравствуйте!

Слушатель: Здравствуйте! Меня зовут Александр. А мог бы Вениамин Борисович подробнее рассказать о своей работе в спектакле Ганелина?

В. Смехов: Спасибо за вопрос.

К. Ларина: А почему Вы про это спросили, Александр? Я как-то краем глаза недавно случайно видел этот спектакль.

К. Ларина: Какой?

Слушатель: Я даже не помню, как он называется.

К. Ларина: А что Вы там видели, расскажите?

В. Смехов: Я думаю, что это надолго разговор, Ксюша.

К. Ларина: Александр, не хочу я принимать и дарить подарок Александру.

В. Смехов: Потому что не назвал. А кто такой Ганелин, Александр?

К. Ларина: Мы уже отключились от Александра. Пусть ещё порепетирует. Следующий звонок. 363-36-59. Алло! Здравствуйте!

Слушатель: Алло! Здравствуйте! Меня зовут Ольга. Я из Москвы. Я хотела спросить у Вениамина Борисовича. Ваша главная встреча в профессии и в работе. И творчество какого человека повлияло на Вас?

К. Ларина: Записали Ваш телефон.

В. Смехов: В этой книге как раз рассыпаны эти имена, драгоценные для меня, которые были и остались учителями. Но вообще, учиться – занятие интересное. Я был плохим школьником, плохим студентом, я торопился в жизнь, торопился покинуть эту зону послушания. И когда я доторопился до ударов судьбы, которых получил достаточно, как актёр и как человек. И вдруг это всё выросло в очень серьёзную определённость счастья, радости и благодарности Богу, маме, папе и близким, я должен сказать, что я учусь сейчас с большим удовольствием и усердием.

И у актеров, с которыми я работал в неудачном моем спектакле по Мольеру у Петра Фоменко, я уже назвал это имя сегодня дважды, назову трижды. Человек, который повлиял на меня особенным образом и в искусстве и в жизни – это Пётр Фоменко. И рядом с ним его солицеисты – Юлий Ким, Юрий Визбор, Юрий Коваль. Это необыкновенное, пушкинского уровня, богатство этой компании учителей. Вот тогда надо называть старшего из учителей, ставшего поэтом – это Булат Шалвович Окуджава. Это тоже влияние, особое счастье близкого общения.
У меня разбегаются глаза. Только что мы снимались, я в небольшой роли, но очень славного режиссера Александра Хвана, в фильме «Предлагаемые обстоятельства», это изумительная книга Смелянского.

К. Ларина: А что же это за фильм такой?

В. Смехов: Фильм, который снимает Саша Хван, в главной роли Марина Неёлова. Вы назвали «Близнеца». В этом спектакле у Гали Волчек мы играли три таганца, три эмигранта с Таганки: Шаповалов, Филатов и я. А там были Кваша, Мариночка Неёлова и Лена Яковлева.

К. Ларина: А что такое «Предлагаемые обстоятельства»?

В. Смехов: Это детектив, типа Агаты Кристи.

К. Ларина: Хван – специалист по таким…

В. Смехов: Он идёт вглубь, сам по себе он чрезвычайно интересный. Он сейчас мне прислал свои эссе, чудные. Я там хорошего играю. Когда сейчас смотрят «Монтекристо», говорят: «Вы такой хороший, а играете бяку»?

К. Ларина: Вы уже в сериалах играете! А что случилось?

В. Смехов: Почему «в сериалах»? А что случилось с сериалами? Появился Саша Прошкин, «Живаго».

К. Ларина: Это не сериал. Это настоящий телевизионный многосерийный фильм.

В. Смехов: Вот мне показалось, что то, что мне предложили очень и очень умные талантливые два человека – продюсер и режиссер, в разборе того, что мне предстоит, меня это быстро вразумило отказаться от предыдущего случая, куда я был втянут просто по причине свободного времени и профессии актёрской. Мне было это очень актуально, и мы купили квартиру, а платить было нечем. Вот такой простой случай. Но от этого я отказался. И дальше я вступил в зону сериалов. А на самом деле это не сериал, а телероман. Мне до сих пор нравится слышать о «Монтекристо» то хорошее, что я услышал от Вадима Юсова. Петра Тодоровского.

К. Ларина: Слушайте, надо смотреть, что ли… Это классический «Монтекристо»?

В. Смехов: Нет, это сегодняшний день. Это аргентинская сага, которая уже заразила пять или шесть стран, и нашу страну. Придуман наш вариант. Чуть-чуть поспешное литературное оснащение, но мы на хочу сами исправляем. Замечательные режиссеры, актеры, всё очень славно, по-табаковски.

К. Ларина: А «Предполагаемые обстоятельства» - это телевизионный продукт?

В. Смехов: Там четыре новеллы. Я в первой, где в двух сериях я играю очень хорошего, правда, немножко бабника… Но разве это плохо? Но режиссёр, у которого 3-4 актрисы, которые между собой что-то делят, потом его убивают, решают, кто его убил и по ходу дела фантазируют, Марина Неёлова оказывается гениальным детективом, поскольку она актриса.

К. Ларина: Компания замечательная. Мы пришли к сегодняшней жизни Вениамина Смехова. Мы должны сказать то, что Вы сказали мне во время рекламной паузы. Совершенно удивительная новость, что у Вас будет творческий вечер, поэтический. 26 октября.

В. Смехов: Знаете, очень плохая погода на душе по известным причинам дома, на родине. Да и в мире, в общем-то…

К. Ларина: Кризис!

В. Смехов: Да. И ловишь себе утешения. Утешений достаточно. Одно из самых необыкновенных то, что молодой народ потянулся к поэзии. Отношение сегодняшний людей, навскидку – Самара, Казань, Чита, в эти времена, Новосибирск, Омск, где я был много и поставил спектакль «Красавец мужчина». Отношение к Маяковскому. Радость. Отношение… Ну, неважно, к Пушкину и вообще к поэзии. Это будет вечер, как вчера мне сказали в филармонии, что почти весь зал уже заполнен.

К. Ларина: Зал Чайковского.

В. Смехов: Зал Чайковского. И не потому, что я такой хороший, а потому, что люди потянулись к поэзии. 26 октября.

К. Ларина: В Зале Чайковского вечер Вениамина Смехова. Билетов уже нет. Приходите просто так. Я помню, как Сергей Юрьевич Юрский тоже как-то сообщал, что у него будет поэтический вечер в Зале Чайковского и боялся, что не будет людей. Поскольку это было достаточно давно, когда только-только начинался этот интерес к поэзии. Мы потом посмотрели – битком просто, на люстрах висели! Я Вам желаю того же и уверена, что будет то же самое. Вы абсолютно правы. Люди сегодня хотят нормального человеческого разговора.

В. Смехов: Там будет три поколения поэтов, от Владимира до Владимира – от Маяковского до Высоцкого. И там будет очень дорогой мне Дмитрий Пригов. Сейчас я узнал, что у нас самый рекордный урожай в стране. И тут же вспомнил стихи:
Урожай повысился -
Больше будет хлеба
Больше будет времени
Рассуждать про небо
Больше будет времени
Рассуждать про небо -
Урожай понизится
Меньше станет хлеба
Чудно!

К. Ларина: Это Дмитрий Пригов. И это Вениамин Смехов. Всё. Время наше истекло. До встречи.

В. Смехов: Спасибо большое.