|
"ВЕНИАМИН СМЕХОВ: ЛЮБЛЮ РАБОТАТЬ ЗА КАДРОМ".
Кинематограф обладает уникальным свойством: актер может сыграть всего одну роль и стать знаменитым на всю
жизнь. Причем слава его будет держаться прочно и стабильно. Достаточно вспомнить Владимира Коренева -
"человека-амфибию" или Вениамина Смехова - Атоса из "Трех мушкетеров".
Да, были у Вениамина Борисовича и другие роли, но вы вряд ли их вспомните, поскольку прошли они незаметно для
большинства зрителей. Зато Атос заслужил всенародную любовь и популярность, как говорится, на века. Во всяком
случае, на только что закончившемся фестивале в Гатчине в сторону Смехова все время оборачивались - смотрите,
Атос идет!
А он привык. И внимания на эти возгласы не обращал. Смехов давно погружен в себя, в свой внутренний мир,
который он, между прочим, охотно раскрывает на страницах своих литературных произведений.
- Вениамин Борисович, существует теория, что актеры в рай не попадают, поскольку проживают множество
чужих судеб.
- В рай не попадают? Не знаю. Насчет того, что за ограду церковную попадали и актеры, и драматурги - это
действительно так. Но это проблемы скорее церковного толка, нежели наши, актерские. Что касается самой профессии,
она двойственна. Она столь же ужасна, сколь прекрасна. Поэтому, когда у меня родились девочки, я приложил все
силы к тому, чтобы ни одна из них не стала актрисой. Со старшей это получилось, а младшая ослушалась и пошла в
актрисы. Поэтому хочу дать совет родителям - если ваш ребенок мечтает стать актером, сделайте все возможное,
чтобы этого не случилось. Но если, несмотря ни на что, он все равно вас ослушается, значит, это судьба и с этим
надо смириться как с данностью. В нашей стране многое происходит не благодаря, а вопреки.
- Нам очень интересно знать, чем занимается Смехов сейчас. Чем занимался все время после того, как
оставил Театр на Таганке, а "Три мушкетера" стали историей? Вы, например, оговорились, что являетесь человеком
литературным, стало быть, книги пишете. Спектакли опять же ставите по всему миру. Почему, кстати, не у нас?
- Куда зовут, туда и еду. Никаких особых загадок здесь нет. Знаете, я когда-то давно предложил Булату
Окуджаве и Юрию Темирканову формулу их образования. Они разные люди, оба огромной величины, и оба с этой формулой
согласились. Звучит она так - "Не придавать себе особого значения и знать себе цену". А большинство актеров, у
которых вы берете интервью, придают себе огромное значение. Ничего в этом плохого нет - это профессия. Но я, к
счастью, никогда не придавал себе особого значения и могу просто предаваться созерцанию этой жизни. Я не трачу
силы на то, чтобы в зеркале разглядеть черты всеобщей любви окружающих.
Что касается моих литературных опытов, мне помогает радоваться жизни несбыточность того, о чем я мечтал.
У меня вышло немало книг -"Театр моей памяти", например, "Эйфоризмы", и сейчас ведутся переговоры по поводу новой
книги. Но самая большая для меня радость - сидеть рядышком с женой и высматривать в интернете любимое кино.Или
погружаться в мир книг. Дело в том, что в нашем доме их огромное количество. Мы недавно переехали с женой в новую
квартиру, так у нас собралось 90 коробок с книгами, из которых 50, наверное, посвящено мировому кинематографу.
Жена у меня - киноисторик, киноисследователь, преподает в Школе-студии МХАТ. За границей преподавала на
английском языке историю искусств. У нас с ней была своего рода семейная корпорация. Мы вместе выезжали работать
за рубеж: она читала лекции по истории русской культуры, а я ставил спектакли. Такой семейный подряд. Очень
счастливый, кстати.
Правда, последнее время я больше ставлю спектакли в России. В Омске, например, 4-й сезон с аншлагами идет
мой спектакль "Красавец мужчина" по Островскому. По приглашению 5-го Камерного театра я работал с замечательными
ребятами и имел огромное удовольствие от общения с ними еще и потому, что актеры там не увлечены сериалами. Они,
к счастью, полностью посвящены театру, потому что, к несчастью, не могут зарабатывать на стороне.
Потом поставил два спектакля в Москве. И был искренне удивлен, как поспешно и полуграмотно пишут
театральные газетчики о том, что является серьезным делом нашей культуры. Для них это вид заработка - и только.
Для меня - и жизнь, и слезы, и любовь. Я недавно открыл для себя блестящую труппу Российского молодежного театра
в Москве, где поставил спектакль "Самоубийца". Он идет с большим успехом, и признание зрителя для меня как
режиссера очень важно.
- Режиссер, который сам был актером и остается им поныне, наверное, более лояльно относится к своим
подопечным?
- Когда началась перестройка и я начал режиссировать самостоятельно, а не в рамках Театра на Таганке,
произошли заметные перемены. Из-за того что работа с актером стала резкой, деспотичной, я бы сказал, даже
жесткой, меня бросило в противоположную сторону. Я оказался между двумя школами - Любимова и Фоменко. И,
поверите, предпочел пойти по следам глубоко уважаемого мною друга и режиссера Петра Фоменко, который обожает
своих актеров так, как, пожалуй, больше никто. Казалось бы, это так просто -любить артиста. На самом деле это
бывает крайне редко.
Сам я всегда был актером послушным и исполнительным, но как режиссер в годы службы на Таганке (а Любимов
достаточно много использовал меня как режиссера в текущей жизни театра) был довольно жестким, крикливым и даже
психоватым, болезненным для многих актеров.
Сегодня я скорее влюбляюсь в артистов. И эта атмосфера семейного театра для меня важнее всего. Даже если
это касается театров кочевых. Поставил я, скажем, два спектакля в разных департаментах американских университетов
- один в Чикаго, другой - в Бостоне. Я никогда их не увижу, эти спектакли, и покажут их раза четыре, а потом
актеры разъедутся кто куда. Но когда я получаю от них письма, смотрю их фото, мне кажется, что я прожил с этими
людьми чуть не 20 лет.
- Наверное, к личным достижениям можно отнести и успехи двух ваших дочек...
- Я никогда не относился к своим детям как к существам неразумным. У меня обе дочери "взрослые от
рождения". Старшая, Лена, - она литературный человек, Алика - актриса. Обе успешны в своем деле. У меня и внуки
уже взрослые. Леня Смехов, например, оканчивает университет, у него 4-й курс русской филологии. Он актерствует,
сочиняет капустники, как когда-то его дед, у него свой джаз. Так вот, Леня тоже меня в некотором роде
образовывает. Времена изменились. Дети сейчас лучше родителей разбираются во многих вещах и понятиях.
Другое дело, что той же Алике, с которой мы оказались в одной профессии, я, конечно, по возможности
помогаю. Недавно, например, пригласил ее в телеспектакль "Лекарь поневоле" Мольера, где играю сам. И был приятно
удивлен, что Алика, как большая актриса, обладает потрясающим чувством ответственности. В то время как
большинство актеров, получив минимальное право на интерес со стороны, теряют чувство реального и перестают
учиться. В нашем же деле, как говорит Петр Фоменко, перестать учиться - значит умереть.
- У вас прямо не дом, а семейный театр получается...
- И слава богу, что мы объединены общим делом. И с детьми, и с женой моей замечательной. У нас с Галей
каждый день, словно мы вчера познакомились. У нас такая счастливая семейная корпорация - и по профессии, и по
жизни, и по всей довольно трудной истории знакомства.
- Вениамин Борисович, не могу все-таки хотя бы вопросом не задеть роль, которая принесла вам славу,
с которой мы начали наше общение. Правда, что Юнгвальд-Хилькевич собирается снимать картину "Возвращение
мушкетеров" с вашим участием?
- Правда. В этой картине в роли Примадонны выступит моя дочь Алика. Так что все в жизни идет по спирали,
разумно. Дай бог, чтобы так случалось у каждого.
"Подмосковье-Неделя"
14 марта 2007 г.
|
