"Что, друг Атос, поговорим?"

Вениамина Смехова представлять и надо, и не надо. Всероссийский Атос, которому девушки до сих пор в Интернете признаются в любви, даром, что фильму минуло 25 лет - этого Смехова кто ж не знает? Куда меньшая часть аудитории знает его как театрального актера, одного из тех, на ком держалась знаменитая Таганка, а еще как литератора и режиссера. Вениамин Смехов моложав, подтянут и хорош собою, при виде его не всплывают мысли о возрасте, но Юрий Визбор был его другом, Высоцкий - соратником, Смехов знавал Булата Окуджаву и Александра Галича...
Вениамина Смехова очень интересно слушать - не только из-за актерского дара и дара рассказчика, оттеняемых безупречным чувством юмора и благородной манерой оставаться в тени тех, о ком в этот момент речь. Его истории ненавязчиво перекидывали мостик от тех времен к этим и обратно. Редко вспоминаемые добрым словом семидесятые годы вообще-то давали повод гордиться Отечеством - столько могучих и феерических личностей собралось тогда в едином пространстве и времени.

Из двухчасовой беседы, которой Смехов одарил штучную аудиторию, собравшуюся в только что созданном "Клубе Александра Галича", - интеллектуалов Академгородка, членов клуба самодеятельной песни, и Германа Безносова, принимавшего у себя Галича сорок шесть лет назад, и юную актрису, и директора завода, в чьем кабинете висят только портреты Высоцкого, и ни одного портрета президента, и т. д., - из этой беседы я выбрала отрывки, показавшиеся мне важными, или увлекательными, или забавными, намеренно оставив в стороне неисчерпаемые, но знакомые темы Таганки, Любимова или Высоцкого. О дороге на Затулинку - У меня был друг, Зиновий Паперный, безудержно талантливый и остроумный человек, чеховед, член худсовета нашего театра. Он автор многих блестящих выражений, например, "Жизнь - это единственный выход из создавшегося положения". А самая известная его фраза - "Да здравствует то, благодаря чему мы несмотря ни на что!" Ее часто используют, не указывая, понятное дело, авторства.

Голос с другого конца стола: "У нас этот плакат с 88 - 89-х годов висит в Кировском районе на обочине дороги. Когда он появился, все были шокированы. Но он с тех пор так и остался, его даже подновляют периодически. Мы авторство можем и восстановить. А потом сфотографируем и пришлем вам!"

О литературе "на вес"

- Вчера с концерта в Академгородке я унес восемь килограммов книг. Говорю об этом с потухшим чувством юмора. Я знал, что в нашей стране существует эта инфекция: если я что-то написал, то обязательно надо, чтобы об этом узнали другие! Потому что, если Пушкину можно, почему мне нельзя? В нас это сидит неискоренимо, и этого нет больше ни в одной другой стране, даже у зулусов. У меня были концерты и встречи на Западе, там подходит к тебе после концерта человек, и, в крайнем случае, он может сказать: "Я тоже пишу стихи", - все!
Но какой же русский не любит писать стихи и читать их принародно?.. И вот как-то в Ванкувере подходит ко мне человек и с загадочным и вместе с тем узнаваемым выражением лица говорит по-русски: "У меня для вас есть подарочек..." Какой подарочек - я уже знаю.
Вопрос с другого конца стола: "Что вы будете делать с этими книгами?" - "Буду читать! Все восемь килограммов".

Об одном из трех мушкетеров и сюрпризах техники

- Моя жена одно время работала заместителем директора в языковой школе в Штатах. Там за гигантские деньги американцы подвергают себя добровольному мучению - за шесть недель осваивают русский язык! Они клянутся в начале занятий, что ни слова не произнесут на родном языке. И вот однажды директор школы предложила показать "Три мушкетера" студентам, чтобы они увидели, что я не просто так там болтаюсь как "муж замдиректора", пусть узнают, что я актер и тоже кое-что умею. Фильм записали на DVD, жена сказала вступительное слово, она обычно сопровождала показы русских фильмов необходимыми пояснениями, и мы уже собрались уходить, но фильм начался. .. Качество - роскошное, я не представлял, что он может так красиво выглядеть. Смотрим. Когда фильм снимался, я играл в театре такие серьезные роли, что "Три мушкетера" мне казались ерундой полной.
Сейчас я понимаю, что был не прав. С каждым годом мне все больше нравится, как мы скачем, как мы играем... И так я расчувствовался, что звоню оттуда Боярскому. Он один на даче, грустный, я согрел его душу похвалой, а под конец спрашиваю: "Ну, ты-то как?" - "Слава Богу". - "Ну замечательно, я тебя поздравляю". Он вдруг кричит: "С чем?!" - "Ну как же, все слава Богу". - "Да нет, сломал ногу!"

О доблести, о подвигах, о славе

- Письмо, полученное мною на концерте в городе Нэшвиле. "Нам нравится ваш Атос великолепной четверки, включая похотливого Д'Артаньяна Боярского.
Многоуважаемый Вениамин! Не в обиду сказать, Майкл Дуглас уж очень похож на вас. Нашей семье очень нравится наша гражданская позиция, а именно, ваш вдумчивый философский настрой и ненависть к фальшу (орфография оригинала. - Е. К.). Вы не русофоб и не иудофил. И каждый раз, встречаясь с вами, мы получаем большое удовольствие".

Как-то я выступал в самом "зазнаистом" университете Америки, в одном из первых ее университетов, Колумбийском, и читал там перед славистами поэзию серебряного века. Когда кончилось выступление, то из рядов преподавателей, которые просыпаются с акмеизмом и засыпают с футуризмом, выходит человек. Такой... видно, что сам себе в нагрузку, хотя на профессора похож. И он мрачно произносит, показывая на меня: "Вот этого человека я видел в спектакле "Час пик" и других". Я плечи расправляю, думаю, дело идет к похвале. И он действительно похвалил. Но не меня, а себя. Он сказал: "Я хочу за все, что сегодня узнал, подарить этому человеку свою книжку!" Теперь эта книжка - наше любимое домашнее чтение, такую не часто встретишь.

О политике и политиках

- Георгий Явлинский в нашей совместной поездке (вместе с коллективом "Московских новостей") однажды поднял тост за моего отца. Явлинский, как и многие экономисты, в том числе и Аганбегян, и Абалкин, учился по его книгам. Так вот, в семидесятые годы Брежнев договорился с Келдышем очистить науку от евреев. В Плехановском институте заменили ректора, ректором стал человек со знаменательной фамилией Мочалов, мерзавец из мерзавцев, и он начал выкорчевывать "пятый пункт". Сотрудники все очень нервно относились к ситуации - и русские, и украинцы, и евреи.
А дело организовали так: ходят нарочные из ЦК КПСС и КГБ, садятся на любую лекцию и у каждого находят недостаточное упоминание трудов Маркса или Ленина... И вот входят они на лекцию Бориса Моисеевича Смехова. Борис Моисеевич начинает писать формулы. Пишет весь урок. И говорит только на языке формул! Комиссия сидит грустная, ничего не понимает - как тут возмутишься, вдруг эти формулы Маркс написал? Так и ушли, несолоно хлебавши.

Записала Елена Климова.
"Советская Сибирь" (Новосибирск), 16.09.2004 г.