"ТАГАНКА" В МАДРИДЕ".
13 марта.
Семьдесят человек - актеры, постановочная часть, администрация - вылетаем в Испанию. Восьмой Мадридский
фестиваль искусств почтил своим приглашением спектакль "Мать" по М.Горькому, поставленный в 1968 году Юрием
Любимовым. Час ночи по Москве. Минус два часа и "плюс 15" по Мадриду. Еще час - и мы распаковались в номерах
отеля "Плаза". Площадь Испании, центр города, памятник Сервантесу с примкнувшими к нему Дон Кихотом и Санчо
Пансой. Четыре миллиона жителей и три - автомашин. Кажется, все эти миллионы шуршат всю ночь под нашими окнами.
14 марта.
Завтрак общий. Информация руководства о монтировке декораций, о репетициях для восемнадцати испанских
статистов (в роли роты царских солдат) и общих прогонах. Встреча с музыкантами из оркестра Евгения Светланова.
Обмен новостями и советы опытных коллег, где и как расправляться с местной валютой в тех символических величинах,
что получены каждым на недельное проживание. Знакомство с городом, солнце, возбуждение, изобилие черных тонов в
костюмах испанцев, хорошие лица, нет суеты, достоинство и снова - потоки машин. За день отдохнули от московской
зимы, устали от мадридской ходьбы, смонтировали декорации (художник Давид Боровский) и отрепетировали с
"солдатами" (режиссер Борис Глаголин).
15 марта.
Доброе настроение за завтраком разрушено новостью из газет: один из молодых актеров "Таганки" - Алексей
Маслов - исчез в "чужом направлении". Небывалое для нашего театра событие омрачено тремя опасениями: кем его
заменить в роли Рыбина, как защитить дирекцию от разносов в Москве и как скажется побег юноши на наших попытках
вернуть "Таганке" Любимова.
16 марта.
Две огромные репетиции. Губенко вместе с Глаголиным и Боровским соединяют воедино актеров, испанцев-"солдат",
световую партитуру, музыку и оформление "Матери".
Между двумя репетициями - пресс-конференция. Губенко рассказывает биографию "Таганки". Вопросы журналистов,
как мы и ожидали, о Юрии Любимове, о романе Горького и о... Маслове. Утолить их любопытство мы могли лишь по двум
первым пунктам. О разнообразии в советском театре известно на Западе примерно следующее: есть один на всех Театр
Станиславского, а все остальное - незаконнорожденная самодеятельность. На словах развеять версию не очень
удалось, признания и изумления появились в газетах позже, когда испанцы увидели спектакль.
Ночью после нервного прогона спектакля в номере у главного режиссера собрался актив театра. Сообщение:
по приглашению фестиваля завтра в Мадрид прилетает создатель Театра на Таганке Юрий Любимов. Естественно его
присутствие на представлении своего детища. Естественно, мы были единодушны, когда Губенко опросил наши мнения.
Естественно, нормального сна ни у кого в ту ночь не было.
17 марта.
День премьеры. Утро - репетиция с "солдатами", со светом и т. д. С 14 до 15.30 - ожидание вестей из
аэропорта. Встреча состоялась, и ее описать невозможно.
Пять лет без двух месяцев длилась разлука. Юрий Любимов вместе с женой Катей подробно общался с каждым
актером, электриком, костюмером, радистом... Номер нашего директора Николая Дупака за два часа оказался сценой
удивительного спектакля. Об эмоциях умолчу. Главное - вечером. Спектакль в 20.30. Распевка перед ним за два часа.
И никто не ноет, как обычно: зачем так рано собираться, можно отдохнуть, походить по городу... Явка в срок. Театр
жил как одна семья.
Композитор Юрий Буцко, один из очень известных в стране и в мире, впервые в жизни выехал за рубеж. Возле
него, возле рояля - вся труппа. Распевка. Затем "Дубинушка" - песня, театральное воплощение которой давно описано
советскими критиками и сотни раз отзывалось овациями и у нас, и на гастролях в Париже и Берлине... Итак, все
внимание пятидесяти актеров на Юрии Буцко, звучат куплеты русской песни... Среди актеров - Юрий Любимов. Его
дирижерская пластика, седая голова и молодое лицо, совместное пение и замечания Буцко - все это стирает испанскую
реальность. Никаких пяти лет не было, никакого фестиваля нет и в помине, ибо мы - на Таганке, на дворе -
московское лето, и ни разлук, ни холодов судьба нам не обещает...
Однако с 20 часов - активный прибой испанских зрителей к нашему милому берегу. Афиши, буклеты, билетеры,
привратники с галунами, приветливая речь, корреспонденты и... зуд ожидания.
...Прошел час, и реакция на сцену "Дубинушки" была знаком для любого знающего наше дело: успех обеспечен.
Конечно, нюансов предвидеть мы не могли. Например, того, как дружно взрываются над волной аплодисментов "чисто
испанские" выкрики "браво". Например, того, что в антракте актеры будут переодеваться и перекуривать под
несмолкаемый аккомпанемент оваций. Или того еще, например, что публика так славно никуда не спешит по окончании
спектакля. Вроде бы отхлопали, вроде бы вышли из дверей и пора бы в поздний час - по домам? Однако мы выскочили
на пустую сцену, чтобы сделать фотоснимок на память... и даже вздрогнули: зрители вернулись и снова хлопают...
Мы ездили на полдня в Толедо, гуляли по древним мостовым, поклонились следам Эль Греко, загорали под щедрым
мартовским солнцем, фотографировались на фоне улочек и храмов, в обнимку с муляжами-рыцарями и на фоне витрин с
толедским оружием... Мы обошли за три часа (это совсем немного) основные залы музея Прадо... Но точно так же, как
возле рояля в театре, - в Прадо ли, на улицах Мадрида или Толедо - картина была одна и та же: актеры "Таганки",
их глаза и жесты, их речи и ритмы общения были посвящены далеко не Сервантесу и совсем не Эль Греко... Здесь и
без переводчика ясно, что это за "семейное мероприятие".
Николай Губенко объявил о сборе труппы на замечания по спектаклю. Кажется, это было после второго
представления. В 15.30 все как один сидели в зрительном зале, а Любимов, прислонясь к сцене, делился
впечатлениями, редактировал увиденное через пять лет... Какие были лица у актеров... Вернее, какое было лицо у
всех, кто сидел в зале и к кому обращался автор театра и спектакля...
В таверну ХVII века и ночную "дискотеку андалузского танца" зашли на минутку, а захвачены навсегда -
музыкой, культурой танца, красотой и изобретательностью движений, страстью гордых кабальеро, не снимающих улыбок
со своих лиц...
В пять утра явились исполнители фламенко, и семидесятилетний Любимов выразил свои чувства ко всем событиям:
включился в танец вместе с профессионалами...
Мы помним детально весь насыщенный калейдоскоп работы и встреч на фестивале. Мы никогда не забудем ночных
прогулок по Мадриду - и автоклаксонов в честь победы испанцев-футболистов над немцами, и голых пяток живописно
укрытых бездомных у подъездов спящих офисов. Мы не забудем жестокой красоты яркоглазых молодых испанок и
добросердечия хозяев фестиваля, щедрых восторгов всей прессы Испании и наших симпатий к временным таганковцам,
испанцам-"солдатам"... Все запомним, за добро благодарны и даже не обиделись на резкие скачки погоды, отчего у
многих сели голоса. Слава богу, выдержала нелегкое испытание главная героиня, Зинаида Славина - Ниловна. Мы не
забудем и того, как все дни и ночи трудился, переживал и помогал своему дому главный режиссер театра Николай
Губенко. Но, всё запомнив в точности, как было, мы дружно запутаемся только в одном: сколько дней длились наши
гастроли?
Директор утверждал, что восемь. Но в Москве 21 марта встречавшим близким одни говорили: "полгода", другие
- "месяцев восемь", третьи - "целую вечность"… Пожалуй, информация по возвращении сходилась вот в каких пунктах:
Спектакль "Мать" принят с грандиозным успехом и публикой и в печати.
Встреча с Любимовым была такой, словно никто не расставался. Ближайшая перспектива - его приезд в мае в
Москву, на выпуск премьеры "Бориса Годунова" на Таганке…
Великодушие и щедрость - достояние богатых душою. Мы были бедны - и хватало на нашей улице мелочных
счетов, кухонного огрызательства, казарменной грубости. Мы осознали свое богатство - богатство национальных
человеческих недр, богатство перспективы, богатство выстрадавшей свою необратимость перестройки - и мы можем себе
позволить роскошь щедрого, благородного поступка. Состязательность мнений в прессе; допуск частных инициатив в
экономике, обучение кооперации и гласности - вот реальные признаки силы, и не беда, что хватает еще грязи на
проезжей части и в потоке "Писем-откликов", ибо сия грязь, ибо судорожные рывки к месту бывшей кобуры в ответ на
несогласие - все это пережитки бюрократического феодализма. Признак силы, кстати, - это акция Министерства
культуры СССР, пославшего любимовский спектакль первым советским представителя театра на мадридский форум
искусств. В результате - успех сценический и политический, который по-братски разделили с коллективами Владимира
Спивакова и Евгения Светланова…
Признак силы - это, конечно, доверие художникам. А доверие - плодоносно.
"Московские новости", 1988, март.
|