"Я ДЕЛЮСЬ".
Каждый отвечает за себя.
Вопросы и ответы, аргументы и факты.
Чего ты лезешь в эту свару, а где ты был когда каша только заваривалась?
-Правда, когда придумали дележку Таганки, я был на съемках фильма "Двадцать лет спустя". Правда, когда
стали резать по живому, я ставил со студентами "Обыкновенное чудо" далеко за океаном.
А где ты был, когда Таганка была Театром? Когда 20 лет здесь шел счет на искусство и на совесть? Где ты
был, когда страхи дышали в спину, когда директор театра Н. Дупак подбирал нового главного режиссера, когда
инструктор из якобы райкома называл нас второю Прагой? После августа 68-го.
- Я был каждый день здесь, и я отвечаю за эти 20 лет, и за такое искусство, и за такие поступки. И когда
все жильцы неделимого Дома испугали непуганых надзирателей, громко объявив: если Любимова уволят, мы подаем
заявление об уходе. Все сразу: и актер, и монтер, и вахтер - каждый за себя, каждый рисковал.
А в чем абсурд этой дележки?
Отвечаю. Была бы Таганка артелью ширпотреба, было бы все нормально. Одни хотят делать коробки с новым
прорабом, а другие - со старым. И коробки как делались, так и делаются. Была бы Таганка комбинатом елочных
игрушек - тоже хорошо: на вашей стороне остались золотые шары и серпантин, а на нашей, допустим, хлопушки и
крестовины для елок.
Но если вы объявляете о дележе Театра, тогда надо все по-честному и до конца. Стулья, метры, туалеты,
гримерные - поделили? Хорошо. А. теперь делите дальше, по-честному! "А зори здесь тихие..." - рубите грузовик:
ИХ-16, а НАС - 06. Делите "Послушайте!", 33 кубика, вам - от "А", нам - до "Я". "Добрый человек": суд и фабрика
- нам. Лавки и дешевый ресторан - вам. "Гамлет" - извольте. Делите, берите. Розенкранца - туда, Гильденстерна -
сюда. Офелию - вам, а принц... простите, здесь жил, здесь умер, здесь навеки.
Что делится - берите, а что не делится - никуда не денешься, оставьте в покое. Вот и абсурд, вот и
бред...
Почему Моссовет меньше виноват? А потому, что он в театре-то ни бум-бум. Депутаты помогли делиться не
театру и не актерам, там законами и арбитражами делили артель ширпотреба или комбинат игрушек.
Я делюсь на актера, игравшего лучшие годы жизни в лучшей команде у лучшего режиссера, - это я один. А я
второй - грешный человек. Я делюсь.
Губенко делится: один - играл лихие роли, ставил классные фильмы, собирал команду, вызволял Ю. П. из черной
дыры, и этому Губенке на страшном собрании под заглавием "Навстречу 100-летию В. И. Ленина" - этому Губенке орал
народный артист-стукач: "Губенко, сядьте!" А другой - скандалил за жилплощадь, ругал в "Советском экране"
Таганку, играл министра, был Лениным, пишет в органах "Правда", "Гласность"... поделил артель, захватил 2/3
жилплощади.
Любимов - тоже делится: на того, кто творил любовь, добро и надежду в предгорье трусов и трусих, и на того,
кто унизил свое имя сварой с Губенко.
Очевидно, из всех нас не делится только один человек, одна душа, она же Прекрасная Дама - Таганка. Не
делится, поэтому и умерла. И нечего задавать глупые вопросы.
Вот один такой вопрос: как можно закрывать театр, а кто будет платить сотрудникам? На подобные аргументы
в России накоплены богатые факты. Не нам чета, не нашему пошлому разводу - Мейерхольда закрыли, его убили, но на
улицу ни одного сотрудника не выбросили. Актеров - по театрам, остальных - тоже при деле, при зарплате, всех
устроила мама советская власть. И театр Таирова прихлопнули, а его работники все до одного были пристроены. Так
что закрывается не учреждение, не артель, а всего-навсего история репертуарного театра Москвы - Театра на
Таганке. А за нас, за граждан, и сегодня много ответчиков, в беде не оставят...
Вопрос: а почему у Губенко - не театр. Ответ: если бы театр, то за два года дрязг режиссер и труппа с
потенцией отгрохали бы десяток звонких премьер, вот бы и аргументы были у них, и факты!
На прощание - личная забава, каламбуры... 25 лет испекал я капустники-тагашники... Ну вот и на прощание:
все хорошее в искусстве начинается с любви. Таганка началась со слова, корень которого Люб - Любимов. Таганка
закончилась именем человека, в корне которого - Губ - губитель... Каламбур названий. Услышим: первый спектакль
- "Добрый человек". Первая рана театра - спектакль "На дне". Первый обещанный Губенкой: "Доходное место". Из
последнего списка любимовских премьер: "Пир во время чумы" и "Самоубийца". Конец.
Ночь с 7 на 8 сентября 1993 года
«Литературная Газета» №38 (5466) 22 сентября 1993 г.
|